Линкольн Чайлд - Доведенный до безумия [Gaslighted]

Пендергаст закрыл окно, задернул занавеску и, осторожно ступая, подошел к двери и подергал ручку. Ясное дело, заперта. Вновь поражаясь тому, как работает рефлекторная память, он за десять секунд вскрыл замок скрепками.

Приоткрыв дверь, он выглянул в освещенный коридор, в дальнем конце которого располагался сестринский пост, на котором дежурили медсестра и двое санитаров. Никто из них не спал, все трое были чем-то заняты. Дождавшись, когда они отвлекутся, Пендергаст выскочил из палаты и метнулся в тень у соседней двери. «Еще один пациент?» — подумал он, ловко орудуя скрепками.

Открыв замок, Пендергаст оказался в палате, похожей на его собственную, только гораздо меньших размеров. Из мебели тут стояла лишь кровать, на которой лежал мужчина. Голова пациента также была обрита, но, в отличие от Пендергаста, выглядел он худым и изможденным, а на обнаженной руке виднелись «дорожки» — следы давней героиновой зависимости. В изголовье кровати стоял точно такой же медицинский прибор, какой Пендергаст видел у себя в палате.

Двигаясь как можно осторожнее, Пендергаст покинул темную палату и зашагал по длинному коридору, заглядывая в палаты. В каждой из них ему открывалась одна и та же картина: спящий пациент — зачастую доходяга — с обритой головой.

«Нет, таким образом я ничего не добьюсь, — Пендергаст остановился, чтобы обдумать варианты. — Реальная действительность либо моя, либо Диогена и Хелен. Но, увы: судя по всему, обе указывают на то, что я спятил. Чтобы решить, которое из этих двух помешательств — правда, мне требуется больше сведений.»

Он вышел из комнаты последнего пациента, заложил руки в карманы и — не имея ни малейшего понятия, что делает, но при этом будучи абсолютно уверенным в собственных действиях — двинулся назад, к сестринскому посту. Санитары — двое двухметровых светловолосых здоровяков под стать друг другу — сначала с непониманием, а потом с тревогой смотрели на него. Пендергаст видел, что оба они вооружены.

— Эй… эй! — крикнул один из санитаров. Внешний вид Пендергаста привел его в замешательство. — Ты еще кто такой?

Тот направился прямиком к ним:

— Пендергаст, к вашим услугам. Пациент из сто тринадцатой палаты.

Действуя по отработанной схеме, санитары разделились и встали по обе стороны от него.

— Ладно, — спокойно произнес один из них, — сейчас мы тихо и мирно отведем вас назад в палату. Ясно?

— Боюсь, это невозможно, — не шелохнувшись, ответил Пендергаст.

Санитары подошли чуть ближе:

— Неприятности никому не нужны.

— Ошибаетесь. Мне нужны. Более того, я им, несомненно, обрадуюсь.

Первый санитар мягко взял Пендергаста за руку:

— Хватит пререкаться, дружище, и давай-ка назад в кровать.

— Терпеть не могу, когда меня трогают!

Теперь и второй санитар подошел ближе, тесня его собой.

— Пойдемте, мистер Пендергаст, — проговорил первый, сильнее стискивая его руку.

За коротким взмахом кулака последовал звук удара в живот, за ним — резкий свист выдыхаемого воздуха, и санитар, согнувшись и схватившись за ребра, повалился на пол. Его напарник занес руку, чтобы схватить Пендергаста, и через секунду тоже оказался на полу.

Остававшаяся на посту медсестра повернулась и опустила рубильник сигнализации. Завыла сирена, зажглись красные фонари, и Пендергаст услышал, как сработали автоматические дверные замки. В мгновение ока, словно из ниоткуда появились шестеро громил-санитаров и направились к сестринскому посту, где спокойно, скрестив руки, стоял Пендергаст. Держа оружие наготове, санитары окружили его, а те двое так и лежали на полу в позе эмбриона, хватая ртом воздух и не в силах произнести ни слова.

— Джентльмены, я готов вернуться в свою палату, — заявил Пендергаст. — Но, прошу вас, не прикасайтесь ко мне. У меня на сей счет, можно сказать, «пунктик».

— Шагай давай, — ответил один из санитаров, судя по всему, старший. — Пошел.

Пендергаст зашагал по коридору. Спереди и сзади шли санитары. Когда они вернулись в палату, один из них включил свет, последний же закрыл дверь и запер ее на замок. Старший махнул рукой в сторону открытого металлического шкафа, возле которого валялась больничная одежда Пендергаста.

— Снимай свою одежду и надевай больничную, — приказал он.

Один из санитаров тем временем говорил по «уоки-токи», и Пендергаст слышал, как тот уверяет кого-то, что они держат ситуацию под контролем. Сирену отключили, и вновь стало тихо.

— Я сказал: раздевайся.

Пендергаст повернулся к нему спиной, оказавшись лицом к шкафу, но раздеваться не стал. Через секунду старший шагнул вперед и, схватив его за плечо, развернул к себе:

— Я сказал… — начал он и умолк, как только ствол отобранного у одного из поверженных санитаров «смит-энд-вессона» тридцать восьмого калибра уперся ему в голову.

— Рации на пол, — спокойным, твердым голосом скомандовал Пендергаст. — Затем оружие. И ключи.

Нервно поглядывая на оружие в руке пациента, санитары поспешно повиновались и сложили на персидский ковер груду пистолетов и раций. Пендергаст, продолжая держать на мушке старшего, перебрал «уоки-токи» и взял одну из них. Вытащив из остальных аккумуляторы, а из револьверов — патроны, он сложил их в карман пиджака, затем перебрал ключи, отыскал мастер-ключ, вставил его в скважину и щелкнул замком. Повертев в руках рабочую рацию, нашел «тревожную кнопку» и нажал ее. Сигнализация с треском ожила.

— Побег! — прокричал он в динамик. — Пациент из сто тринадцатой! У него пушка! Выпрыгнул в окно и бежит к лесу! — и, выключив передатчик, Пендергаст вытащил из него аккумулятор и бросил его на пол.

— Доброго вам вечера, джентльмены, — мрачно кивнул он, открыл окно и выскочил в ночь.

Стоило Пендергасту прижаться к темной стене особняка, как лужайку и парк моментально залил свет прожекторов. Сквозь вой сирены доносились крики. Двигаясь параллельно стене и прячась за кустарником, он шел вдоль огромного особняка, превращенного в психиатрическую лечебницу. Как он и надеялся, охранники и санитары, полагая, что он скрылся в лесу, бежали по лужайке, лучи их фонарей плясали по траве.

Пендергаст же едва заметной тенью медленно и осторожно шел вдоль дома. Через несколько минут он добрался до переднего фасада и остановился разведать местность. Бескрайнюю лужайку пересекала широкая извилистая аллея, что вела к порт-кошеру у въездных ворот, украшенных туями. Перебежав гравийную дорожку, Пендергаст спрятался в густых зарослях кустарника, растущего рядом с порт-кошером.

Не прошло и пяти минут, как на подъездную аллею влетел «Лексус» последней модели. Разбрасывая по сторонам гравий, автомобиль сбросил скорость и остановился под порт-кошером.